Где двое трое соберутся во имя мое. Где двое или трое собраны во имя Моё

Сказал Господь: смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее. Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся. Так, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих. Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих», – говорит Господь. Кто эти «малые сии»? Прежде всего, дети. Господу не нравится, когда великие в Церкви или мнящие себя быть великими, относятся невнимательно к тому, что происходит с детьми. Как будто их не касается, что детей растлевают, приучают их к такой жизни, где грех является нормальным явлением. Их как бы лишают уже самой способности покаяться и возвратиться ко Господу, и обрести все, что хочет дать им Бог. Но малые сии – это, конечно, все люди, прежде всего, в Церкви. Те, кто искренне приходит ко Господу, но вера их слабая, и о Боге они знают очень мало. Мы не должны смотреть на них свысока, как на людей, которые не просвещены истинным знанием. Откуда же им знать, если они только переступили порог храма Божия? А некоторые еще вообще в Церковь не вошли, они – «не двора сего», по словам Господа.

«Смотрите, – говорит Господь, – ибо Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного». То есть, вокруг этих людей совершается ангельская служба. Ангелы видят лицо Отца Небесного непрестанно, изумеваясь Его славе, Его любви, готовые исполнить все, что ни скажет им Господь для блага малых сих. И если мы хотим увидеть лицо Отца Небесного, лик Христов в будущей жизни, мы должны, прежде всего, быть исполнены готовности сделать все для малых сих, для их блага.

Господь дает нам образ Своей непостижимой любви ко всем людям без исключения. Он говорит: «Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся». Мы знаем, что Господь наш, Пастырь Небесный, прошел по всем горам и долам, изнемогая от усталости, падая под ношею Креста, чтобы найти эту заблудшую овцу. И теперь Он радуется о ней. Святые отцы говорят, что овца заблудшая – это все мы, весь род человеческий. Потому что мы – падшее создание, мы заблудились, сбились с дороги, и нам грозит опасность и смерть. Господь находит весь род человеческий, оставляя девяносто девять незаблудших овец – Ангелов, которые радуются об этой обретенной овце. И Сам Господь радуется о ней больше, чем о незаблудших.

Одновременно Господь говорит здесь и о каждой человеческой душе. Для Него одна овца имеет такое же значение, как все стадо. Один человек, находящийся в Церкви, для Него столь же дорог, как вся Церковь. Вот любовь Божия, о которой Дух Святой говорит нам сегодня. И тот человек, который не пришел еще в Церковь и которого хотят сегодня погубить, так же дорог Спасителю, как вся Церковь, которая не заблудилась. Она не заблудилась, если понимает, о чем говорит Христос. Потому что наше знание истины, правды и любви должно измеряться единственно Духом Святым, любовью Бога, Его истиною.

И дальше Господь говорит, что истина, действительно, неотделима от любви. «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним». Любовь эта дорого стоит. И она дорого стоит для Господа, дорогою ценою приобретена для нас. И каждый из нас должен приобрести ее дорогою ценою – верностью истине. Иди и обличи его, не носи это в себе. Самое опасное, когда внутри нас кровоточащая рана, и это созревает во все большую вражду к согрешившему против нас человеку. Может быть, он не знает, не понимает, что сделал. Может быть, ему не достает именно того, чтобы ему кто-то сказал об этом с любовью. Между тобою и им одним – не кричи на весь свет, что этот человек согрешил. Прежде чем ты будешь иметь право это сделать, наедине с этим человеком выясни все. Может быть, он тут же с радостью увидит свою ошибку, и будет радость и для тебя, и на небесах. И не нужно добавлять к этому что-нибудь еще.

Но если этот человек будет упорствовать в своем заблуждении, пойди, возьми одного или двух, – говорит Христос, – единомысленных твоих и обличите его вместе. Мы нуждаемся в том, чтобы в делании добра нам помогали другие люди. И мы не должны унывать, опускать руки, говорить, что безнадежное дело – с этим человеком уже все кончено, потому что он не обращает внимания на наши вразумления. Может быть, эти двое или трое, кого ты позовешь, найдут такие слова, которые тебе никогда на ум не приходили. Может быть, у них любви больше, чем у тебя, и он послушает их. Может быть, он поймет, что он противостоит сразу всем, и покается.

Но есть очень упрямые люди. Они могут отвергнуть любое вразумление. «Если же не послушает их, – говорит Господь, – скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». Скажи Церкви, потому что Церковь хранит то, что дал ей Господь, она – хранительница истины, столп и утверждение истины, всех догматов, тайн веры, заповедей Божиих. И горе тому человеку, который бывает отлучен от Церкви, который подвергается анафеме церковной. Невозможно пребывать в Церкви, пользоваться ее преимуществами, дарами небесными Духа Святого и отвергать основание учения церковного, которое положено жизнью и смертью Христовой, благодатью Духа Святого. Господь говорит об этом отвержении.

Но это слово исполнено не только пламенеющей истины, но и пламенеющей любви. Господь не говорит: «Да будет он тебе как сатана, как бес». Он говорит: «Да будет он тебе как язычник и мытарь», – то есть как тот, кто не утратил способность возвратиться к Богу с покаянием. Тот, кто остается еще человеком, и о котором Церковь молится, чтобы привести его к себе. В истории Церкви были еретики, которых она называет волками лютыми, не щадящими стада. В своей разрушительной деятельности по отношению к Церкви они уподобляются самому диаволу. Но и здесь Святая Церковь, извергая их из себя, не оставляет их своей любовью, молясь об их вразумлении. И мы знаем такие примеры, когда самые страшные отступники возвращались покаянием к истине, и были приняты в Церковь.

«Где двое или трое, – говорит Христос, – собраны во имя Мое, там Я посреди них». Церковь – это не один человек, а, по крайней мере, – два или три. Господь говорит нам о тайне того единства, к которому призваны мы все, весь род человеческий. О тайне самых малых молитвенных собраний, о тайне Вселенских Соборов. В конце концов, все измеряется не количеством собравшихся людей, но соборным разумом Церкви. Где неложная любовь ко Христу, там Христос предваряет собрание всех.

Будем дорожить этим даром Божиим, помня, что времена наступают трудные. Во времена гонений не всегда может собраться многолюдный храм, а только двое или трое могут быть собраны где-то во имя Христово. Преподобный Нектарий Оптинский пророчествовал, что будет время, когда в Церкви останется всего один епископ, один священник и один мирянин. Наверное, он не в буквальном смысле говорит эти слова. Но в том смысле, что там, где есть хоть один епископ, один священник и один мирянин, любящие Христа, где двое или трое собраны во имя Христово – там Христос посреди них и там Церковь Божия. Дай Бог нам принадлежать к этому собранию, сколько бы нас ни было, пусть даже двое или трое. То же присутствие Божие среди нас, та же слава, как во всей Церкви, то же утешение, как если бы было две или три тысячи собраны во имя Христово, как это было в день Пятидесятницы, когда святой апостол Петр говорил в Духе Святом и открывал им Христа.

«ГДЕ ДВОЕ ИЛИ ТРОЕ СОБРАНЫ ВО ИМЯ МОЕ»

В одну из зим поступил с этапа в барак юноша лет двадцати трех, студент, осужденный на 20 лет по 58-й статье. Лагерной житейской премудрости еще в полной мере не набрался, так как сразу после приговора попал из Бутырок в «особый».

Молодой, зеленый еще, плохо понимавший, что с ним произошло, попав в «особый», сразу столкнулся с уголовниками. Одет парень был хорошо, не обносился еще по этапам, увидели его уголовники во главе с Иваном Карими решили раздеть. Сели в карты играть на одежду парня. Все видят, что разденут его, а сказать никто ничего не может, даже Сазиков не смел нарушить Лагерную традицию. Закон – на «кон» парня поставили – молчи, не вмешивайся. Вмешался – прирежут.

Те из заключенных, кто долго по лагерям скитался, знали, что если на их барахло играют, сопротивляться нельзя – смерть.

Иван Карий всю одежду с парня выиграл, подошел к нему и сказал: «Снимай, дружок, барахлишко-то».

Ну и началось. Парня Алексеем звали, не понял сперва ничего, думал, смеются, не отдает одежду. Иван Карий решил для барака «комедию» поставить, стал с усмешкой ласково уговаривать, а потом бить начал. Алексей сопротивлялся, но уже теперь барак знал, что парень будет избит до полусмерти, а может быть, и забит насмерть, но «концерт» большой будет.

Затаились, молчат все, а Иван Карий бьет и распаляется. Алексей пытается отбиться, да где там, кровь ручьем по лицу течет. Уголовники для смеха на две партии разделились, и одна Алексея подбадривает.

Отец Арсений во время «концерта» этого дрова около печей укладывал в другом конце барака и начала не видел, а тут подошел к крайней печке и увидел, как Карий студента Алешку насмерть забивает. Алексей уже только руками закрывается, в крови весь, а Карий озверел и бьет и бьет. Конец парню.

Отец Арсений дрова молча положил перед печью и спокойно пошел к месту драки и на глазах изумленного барака схватил Карего за руку, тот удивленно взглянул и потом от радости даже взвизгнул. Поп традицию нарушил, в драку ввязался. Да, за это полагалось прирезать. Ненавидел Карий о. Арсения, но не трогал, барака боялся, а тут законный случай сам в руки идет.

Бросил Карий Алешку бить и проговорил: «Ну, поп, обоим вам конец, сперва студента, а потом тебя».

Заключенные растерялись. Вступись – все уголовники, как один, поднимутся. Карий нож откуда-то достал и бросился к Алешке.

Что случилось? Никто толком понять не мог, но вдруг всегда тихий, ласковый и слабый о. Арсений выпрямился, шагнул вперед к Карему и ударил его по руке, да с такой силой, что у того нож выпал из руки, а потом оттолкнул Карего от Алексея. Качнулся Карий, упал и об угол нар разбил лицо, и в этот момент многие засмеялись, а о. Арсений подошел к Алексею и сказал: «Пойди, Алеша, умойся, не тронет тебя больше никто», – и, будто бы ничего не случилось, пошел укладывать дрова.

Опешили все. Карий встал. Уголовники молчат, поняли, что Карий свое «лицо потерял» перед всем бараком.

Кто-то кровь по полу ногой растер, нож поднял. У Алешки лицо разбито, ухо надорвано, один глаз совсем закрылся, другой багровый. Молчат все. Несдобровать теперь о. Арсению и Алексею, прирежут уголовники. Обязательно прирежут.

Случилось, однако, иначе. Уголовники поступок о. Арсения расценили по-своему, увидев в нем человека смелого и, главное, необыкновенного. Не побоялся Карего с ножом в руках, которого боялся весь барак. Смелость уважали и за смелость по-своему любили. Доброту и необыкновенность о. Арсения давно знали. Карий к своему лежаку ушел, с ребятами шепчется, но чувствует, что его не поддержат, раз сразу не поддержали.

Прошла ночь. Утром на работу пошли, а о. Арсений делами по бараку занялся: топит печи, убирает, грязь скребет.

Вечером заключенные пришли с работы, и вдруг перед самым закрытием барака влетел с несколькими надзирателями начальник по режиму.

«Встать в шеренгу», – заорал сразу. Вскочили, стоят, а начальник пошел вдоль шеренги, дошел до о. Арсения и начал бить, а Алексея надзиратели из шеренги выволокли.

«За нарушение лагерного режима, за драку попа 18376 и Р281 в холодный карцер № 1, на двое суток, без жратвы и воды», – крикнул начальник.

Донес, наклепал Карий, а это среди уголовников считалось самым последним, позорным делом.

Карцер № 1 – небольшой домик, стоящий у входа в лагерь. В домике было несколько камер-одиночек и одна камера на двоих, с одним узким лежаком, вернее – доской шириною сантиметров сорок. Пол, стены, лежак были сплошь обиты листовым железом. Сама камера была шириной не более трех четвертей метра, длиной два метра.

Мороз на улице тридцать градусов, ветер, дышать трудно. На улицу выйдешь – так сразу коченеешь. Поняли заключенные барака – смерть это верная. Замерзнут в карцере часа через два. Наверняка замерзнут. При таком морозе в этот карцер не посылали, при пяти-шести градусах, бывало, посылали на одни сутки. Живыми оставались лишь те, кто все двадцать четыре часа прыгал на одном месте. Перестанешь двигаться – замерзнешь, а сейчас минус тридцать. Отец Арсений старик, Лешка избит, оба истощены.

Потащили обоих надзиратели. Авсеенков и Сазиков из строя вышли и обратились к начальнику: «Гражданин начальник! Замерзнут на таком морозе, нельзя их в этот карцер, умрут там». Надзиратели наподдали обоим так, что от одного барака до другого очумелыми летели.

Иван Карий голову в плечи вобрал и чувствует, что не жилец он в бараке, свои же за донос пришьют.

Привели о. Арсения и Алексея в карцер, втолкнули. Упали оба, разбились, кто обо что. Остались в темноте. Поднялся о. Арсений и проговорил: «Ну! Вот и привел Господь вдвоем жить. Холодно, холодно, Алеша. Железо кругом».

За дверью громыхал засов, щелкал замок, смолкли голоса и шаги, и в наступившей тишине холод схватил, сжал обоих. Сквозь узкое решетчатое окно светила луна, и ее молочный свет слабо освещал карцер.

«Замерзнем, о. Арсений, – простонал Алексей. – Из-за меня замерзнем. Обоим смерть, надо двигаться, прыгать, и все двое суток. Сил нет, весь разбит, холод уже сейчас забирает. Ноги окоченели. Так тесно, что и двигаться нельзя. Смерть нам, о. Арсений. Это не люди! Правда? Люди не могут сделать того, что сделали с нами. Лучше расстрел!»

Отец Арсений молчал. Алексей пробовал прыгать на одном месте, но это не согревало. Сопротивляться холоду было бессмысленно. Смерть должна была наступить часа через два-три, для этого их и послали сюда.

«Что Вы молчите? Что Вы молчите, о. Арсений?» – почти кричал Алексей, и, как будто пробиваясь сквозь дремоту, откуда-то издалека прозвучал ответ:

«Молюсь Богу, Алексей!»

«О чем тут можно молиться, когда мы замерзаем?» – проговорил Алексей и замолчал.

«Одни мы с тобой, Алеша! Двое суток никто не придет. Будем молиться. Первый раз допустил Господь молиться в лагере в полный голос. Будем молиться, а там воля Господня».

Холод забирал Алексея, но он отчетливо понял, что сходит с ума о. Арсений. Тот, стоя в молочной полосе лунного света, крестился и вполголоса что-то произносил.

Руки и ноги окоченели полностью, сил двигаться не было. Замерзал. Алексею все стало безразлично.

Отец Арсений замолк, и вдруг Алексей услышал отчетливо произносимые о. Арсением слова и понял: это молитва.

В церкви Алексей был один раз из любопытства. Бабка когда-то его крестила. Семья неверующая, или, вернее сказать, абсолютно безразличная к вопросам религии, не знающая, что такое вера. Алексей – комсомолец, студент. Какая могла быть здесь вера?

Сквозь оцепенение, сознание наступающей смерти, боль от побоев и холода сперва смутно, но через несколько мгновений отчетливо стали доходить до Алексея слова: «Господи Боже! Помилуй нас грешных, Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш, Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. По неизреченной Твоей милости спаси и помилуй нас и отведи от лютыя смерти, ибо веруем в Тя, яко Ты еси Бог наш и Создатель наш…» И полились слова молитвы, и в каждом слове, произносимом о. Арсением, лежала глубочайшая любовь, надежда, упование на милость Божию и незыблемая вера.

Алексей стал вслушиваться в слова молитвы. Вначале смысл их смутно доходит до него, было что-то непонятное, но, чем больше холод охватывал его, тем отчетливые осознавал он значение слов и фраз. Молитва охватывала душу спокойствием, уводила от леденящего сердце страха и соединяла со стоящим с ним рядом стариком – о. Арсением.

«Господи Боже наш Иисусе Христе! Ты рекл еси пречистыми устами Твоими, когда двое или трое на земле согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…» И Алексей повторял: «… дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…»

Холод полностью охватил Алексея, все застыло в нем. Лежал ли, сидел на полу, или стоял, он не сознавал. Все леденело. Вдруг наступил какой-то момент, когда карцер, холод, оцепенение тела, боль от побоев, страх исчезли. Голос о. Арсения наполнял карцер. Да карцер ли? «Там Я посреди них…» Кто же может быть здесь? Посреди нас. Кто? Алексей обернулся к о. Арсению и удивился. Все кругом изменилось, преобразилось. Пришла мучительная мысль: «Брежу, конец, замерзаю».

Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло, ярко горел свет, и о. Арсений, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился. Одежды о. Арсения были именно те, которые Алексей видел на священнике в церкви.

Слова молитв, читаемые о. Арсением, сейчас были понятны, близки, родственны – проникали в душу. Тревоги, страдания, опасения ушли, было желание слиться с этими словами, познать их, запомнить на всю жизнь.

Карцера не было, была церковь. Но как они сюда попали, и почему еще кто-то здесь, рядом с ними? Алексей с удивлением увидел, что помогали еще два человека, и эти двое тоже были в сверкающих одеждах и горели необъяснимым белым светом. Лиц этих людей Алексей не видел, но чувствовал, что они прекрасны.

Молитва заполнила всё существо Алексея, он поднялся, встал с о. Арсением и стал молиться. Было тепло, дышалось легко, ощущение радости жило в душе. Все, что произносил о. Арсений, повторял Алексей, и не просто повторял, а молился с ним вместе.

Казалось, что о. Арсений слился воедино со словами молитв, но Алексей понимал, что он не забывал его, а все время был с ним и помогал ему молиться.

Ощущение, что Бог есть, что Он сейчас с ними, пришло к Алексею, и он чувствовал, видел своей душой Бога, и эти двое были Его слуги, посланные Им помогать о. Арсению.

Иногда приходила мысль, что они оба уже умерли или умирают, а сейчас бредят, но голос о. Арсения и его присутствие возвращали к действительности.

Сколько прошло времени, Алексей не знал, но о. Арсений обернулся и сказал: «Пойди, Алеша! Ложись, ты устал, я буду молиться, ты услышишь». Алексей лег на пол, обитый железом, закрыл глаза, продолжая молиться. Слова молитвы заполнили все его существо: «… согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным…» На тысячи ладов откликалось его сердце словам: «… Собраны во Имя Мое…» «Да, да! Мы не одни!» – временами думал Алексей, продолжая молиться.

Было спокойно, тепло, и вдруг откуда-то пришла мать и, как это еще было год тому назад, закрыла его чем-то теплым. Руки сжали ему голову, и она прижала его к своей груди. Он хотел сказать: «Мама, ты слышишь, как молится о. Арсений? Я узнал, что есть Бог. Я верю в Него».

Хотел ли он сказать или сказал, но мать ответила: «Алешенька! Когда тебя взяли, я тоже нашла Бога, и это дало мне силы жить».

Было хорошо, ужасное исчезло. Мать и о. Арсений были рядом. Прежде незнакомые слова молитв сейчас обновили, согрели душу, вели к прекрасному. Необходимо было сделать все, чтобы не забыть эти слова, запомнить на всю жизнь. Надо не расставаться с о. Арсением, всегда быть с ним.

Лежа на полу у ног о. Арсения, Алексей слушал сквозь легкое состояние полузабытья прекрасные слова молитв. Было беспредельно хорошо. Отец Арсений молился, и двое в светлых одеждах молились и прислуживали ему и, казалось, удивлялись, как молится этот человек. Сейчас он уже ничего не просил у Господа, а славил Его и благодарил. Сколько времени продолжалась молитва о. Арсения и сколько времени лежал в полузабытьи Алексей, никто из них не помнил.

В памяти Алексея осталось только одно: слова молитв, согревающий и радостный свет, молящийся о. Арсений, двое служащих в одеждах из света и огромное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего обновляющего тепла.

Били по дверному засову, визжал замерзший замок, раздавались голоса. Алексей открыл глаза. Отец Арсений еще молился. Двое в светлых одеждах благословили его и Алексея и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал, и наконец карцер стал темным и по-прежнему холодным и мрачным.

«Вставайте, Алексей! Пришли», – сказал о. Арсений. Алексей встал. Входили начальник лагеря, главный врач, начальник по режиму и начальник «особого отдела» Абросимов. Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью: «Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые трупы – не современно».

В карцере стояли: старик в телогрейке, парень в разорванной одежде и с кровоподтеками и синяками на лице. Выражение лиц того и другого было спокойным, одежда покрылась толстым слоем инея.

«Живы? – с удивлением спросил начальник лагеря. – Как вы тут прожили двое суток?»

«Живы, гражданин начальник лагеря», – ответил о. Арсений.

Стоящие удивленно переглянулись.

«Обыскать», – бросил начлага.

«Выходи», – крикнул один из пришедших надзирателей.

Отец Арсений и Алексей вышли из карцера. Сняв перчатки, стали обыскивать. Врач также снял перчатку, засунул руку под одежду о. Арсения и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал: «Удивительно! Как могли выжить! Действительно, теплые».

Войдя в камеру и внимательно осмотрев ее, врач спросил: «Чем согревались?» И о. Арсений ответил: «Верой в Бога и молитвой».

«Фанатики. Быстро в барак», – раздраженно сказал кто-то из начальства. Уходя, Алексей слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза, дошедшая до его слуха, была: «Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно, невероятно, учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, товарищ начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности».

Барак встретил о. Арсения и Алексея, как воскресших из мертвых, и только все спрашивали: «Чем спасались?» – на что оба отвечали: «Бог спас». Ивана Карего через неделю перевели в другой барак, а еще через неделю придавило его породой. Умирал мучительно. Ходили слухи, что своя же братва помогла породе придавить его.

Алексей после карцера переродился, он привязался к о. Арсению и всех, находившихся в бараке, расспрашивал о Боге и о православных службах.

Записано со слов Алексея и некоторых очевидцев,

живших в том же бараке.

Из книги Наглядные уроки Христа автора Уайт Елена

ДВОЕ МОЛЯЩИХСЯ Основано на Еванг. Луки 18:9-14. К некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны и уничижали других, Христос сказал притчу о фарисее и мытаре. Фарисей пошел в храм помолиться не потому, что он чувствовал себя грешником, нуждающимся в прощении, но

Из книги Евангелие от Иуды автора Кассе Этьен

Из книги Притчи человечества автора Лавский Виктор Владимирович

«Помыслы собраны воедино, дух безмятежно спокоен» Но дороге к царству Чу Конфуций вышел из леса и увидел Горбуна, который ловил цикад так ловко, будто подбирал их с земли.- Неужто ты так искусен? Или у тебя есть Путь? - спросил Конфуций.- У меня есть Путь, - ответил

Из книги Мифы и легенды Святой земли автора Ханауэр Джеймс

Трое друзей Один человек имел трёх друзей. Первые двое из них пользовались особенную его любовью и уважением, третий же по временам был и забываем.Случилось так, что этот человек попал в беду. К кому обратиться за помощью? - к друзьям. И вот приходит он к первому другу,

Из книги Отец Арсений автора Автор неизвестен

Часть вторая, в которой собраны легенды и занимательные истории, возможно происходившие на самом деле I Баб-аль-Халиль, Яффские ворота в Иерусалиме* В мусульманской эсхатологии Баб-аль-Халиль – это ворота в Лидде, где Иса ибн Марьям (Иисус, сын Марии)** повергнет

Из книги Толковая Библия. Том 1 автора Лопухин Александр

«ГДЕ ДВОЕ ИЛИ ТРОЕ СОБРАНЫ ВО ИМЯ МОЕ» В одну из зим поступил с этапа в барак юноша лет двадцати трех, студент, осужденный на 20 лет по 58-й статье. Лагерной житейской премудрости еще в полной мере не набрался, так как сразу после приговора попал из Бутырок в «особый».Молодой,

Из книги Толковая Библия. Том 9 автора Лопухин Александр

19. Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля "и от них населилась вся земля..." Далее, в 10 гл., 11:1; 19:31, мы увидим более подробное раскрытие этой мысли. Здесь же можем лишь отметить, что потомство Сима (семиты) населило Армению, Месопотамию, Сирию и Аравию;

Из книги Священное писание. Современный перевод (CARS) автора Библия

20. ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. В кодексах D, Сиросинайском и у Климента Александрийского стих этот приводится в отрицательной форме: "ибо нет двух или трех собранных во имя Мое, у которых (близ которых) Я не был бы (Я не есмь) среди них". Здесь

Из книги Библия. Новый русский перевод (NRT, RSJ, Biblica) автора Библия

Трое друзей Аюба 11 Когда трое друзей Аюба, Елифаз из Темана, Билдад из Шуаха и Цофар из Наамы, услышали о бедах, которые его постигли, они отправились в путь, покинув свои дома, и встретились, чтобы идти плакать с ним и утешать его. 12 Увидев издали, они его едва узнали. Они

Из книги Христианские притчи автора Автор неизвестен

Трое друзей Данияла в огненной печи 1 Царь Навуходоносор сделал из золота истукан двадцати семи метров в высоту и двух метров семидесяти сантиметров a в ширину и поставил его на равнине Деир, что в провинции Вавилон. 2 Затем он послал собрать сатрапов b, военачальников,

Из книги Тибет: сияние пустоты автора Молодцова Елена Николаевна

Трое друзей Иова 11 Когда трое друзей Иова - Элифаз из Темана, Билдад из Шуаха и Цофар из Наамы услышали о постигших его бедах, они отправились в путь, покинув свои дома, и встретились, чтобы идти плакать с ним и утешать его. 12 Увидев издали, они его едва узнали. Они начали

автора Ткачев Андрей

Трое друзей Даниила в огненной печи 1 Царь Навуходоносор сделал из золота статую шестидесяти локтей a в вышину и шести локтей b в ширину и поставил ее на равнине Деир, что в провинции Вавилон. 2 Затем он послал собрать сатрапов c, военачальников, наместников, советников,

Из книги "Страна чудес" и другие рассказы автора Ткачев Андрей

Трое друзей Один человек имел трёх друзей. Первые двое из них пользовались особенною его любовью и уважением, третий же временами был и забываем.Случилось так, что этот человек попал в беду. К кому обратиться за помощью? К друзьям. И вот приходит он к первому другу, самому

Из книги автора

«Где двое или трое...» Существует старое и святое предание о некой блуднице, которая, возвращаясь домой после совершенного греха, увидела мать, рыдающую над только что умершим младенцем. Сострадание прожгло сердце падшей женщины. Невыносимую боль этой матери она

Из книги автора

«Где двое или трое...» В центре парусного корабля возвышается мачта. А в центре европейского города возвышается шпиль собора. Соборный колокол пугает по воскресеньям птиц и мешает спать тем, кто не любит молиться. Вокруг собора, чаще всего - квадратом, расположена

Свт. Василий Великий

идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их

Вопрос . Поелику Господь сказал: «ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» ; то как можем удостоиться сего?

Ответ . Собравшиеся во имя кого-либо, без сомнения, должны знать намерение собравшего, и расположить себя сообразно с оным, чтобы обрести благодать благоугождения, и не подпасть осуждению за злонамеренность или нерадение. Ибо как званные кем-нибудь, если у звавшего предположена цель – жать, готовят себя к этому, и если у него цель – строить дом, приготовляются к постройке дома: так и мы, званные Господом, должны помнить, что говорит Апостол: «я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира. Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания» (Ефес.4, 1–4) . Яснее же сие представляет нам Господь, в обетовании одному сказав все: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Иоан.14, 23) . Поэтому, как у сего бывает обитель в следствие соблюдения им заповедей, так Господь пребывает посреди двоих, или троих, если сообразуются с волею Его. А собравшиеся недостойно «звания» и не по воле Господней, хотя бы и казалось, что собрались вместе во имя Господне, услышать «Что вы зовете Меня: Господи! Господи! – и не делаете того, что Я говорю?» (Лук. 6, 46) ?

Правила, кратко изложенные в вопросах и ответах.

Свт. Иоанн Златоуст

Свт. Кирилл Александрийский

Поскольку Христос получившим в удел учительство дает власть решить и связывать, а склонившиеся однажды к жажде истины не обращаются [к чему- то иному], следует страшиться гласов святых, даже если присутствует немного определяющих. Ибо и в этом удостоверил нас Христос, сказав, что будет верно необязательно то, что [определят] многие, но обетовал, что даже если и двое числом согласно по внимательном рассмотрении определят [что-либо], то исполнится. Ибо Я буду с вами, говорит Он, и буду определять вместе с вами, если только двое соберутся ради Меня; ибо действенно будет, говорит, не число собравшихся, но сила благочестия и боголюбия.

Фрагменты.

Прп. Иустин (Попович)

ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них

Господь Христос весь в Церкви, как глава в Своем теле. Все, что есть в Церкви, и все, что составляет Церковь собрано во имя Святой Троицы, а в частности: во имя Господа Христа. И – в первую очередь. Ибо Он приводит к Богу Отцу по всеистинному свидетельству Самой Истины: «никто не приходитъ къ Отцу, какъ только черезъ Меня» (Ин. 14:6) . И еще: где двое или трое собраны во имя Мое, тамъ Я посреди нихъ . В Церкви Господь Христос с каждым верующим, в частности с каждыми двумя или тремя, собирающимися во имя Его. Он в каждом члене Церкви. Действительно, с каждыми двумя или тремя в Церкви, среди них, всегда вся Церковь: все Апостолы, все Мученики, все Исповедники, все Преподобные, все Бессребренники, вообще: все Святые, ибо только «со всеми святыми» (Еф. 3:18) , и через всех Святых, человек и есть член Церкви. Истина над истинами: в Церкви мы все – «одно тело», все – «один хлеб», все – «одна душа», все – «одно сердце», все – «один ум», все – «одна совесть», все – «одна вера», все – «одна Истина», «все – одно в Христе Иисусе» , «все – сыны Божии верой Христа Иисуса» , все – один народ, народ Божий, все – одна Церковь и на небе и на земле, и для Ангелов и для людей (Гал. 3:26–28 ; Рим. 12:4 ; 1 Кор. 12:12–28 Еф. 4:4 ; 1 Кор. 2:16 ; Еф. 3:3–19 ; Кол. 1:12–29) .

Толкование на Евангелие от Матфея.

Блж. Иероним Стридонский

Блж. Петр Хрисолог

ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них

Есть такие люди, которые предполагают, что с собранием Церкви можно не считаться, и утверждают, будто личные молитвы предпочтительнее молитв почтенного собрания. Однако если Иисус не отказывает ни в чем столь малому собранию, как двое или трое, то разве откажет Он тем, кто молится в собрании и совете праведных в Церкви? Веруя в это, пророк хвалится, что обрел просимое, и говорит: Славлю [Тебя], Господи, всем сердцем [моим] в совете праведных и в собрании (Пс. 110:1) . Всем сердцем своим славит Господа тот, кто слышит в собрании праведных, что все, что он просит, будет дано ему.

Некоторые, однако, пытаются под видимостью веры оправдать собственную лень, которая и побуждает их пренебрегать собранием. Они пропускают участие во всем рвении собрания, делая вид, что посвятили молитве время, которое потратили на свои домашние заботы. Предаваясь собственным желаниям, они принижают и отвергают Божественные установления. Эти люди разрушают тело Христово, расстраивают его члены. Они не дают развиться до полноты великолепия его христопо- добному виду - тому виду, который открылся пророку в духе и который он воспел: Вид Его - паче сынов человеческих (Ис. 52:14) !

Верно, люди по отдельности имеют долг личной молитвы, но его они исполнять смогут только тогда, когда соединятся с этим совершенным телом и станут украшением его. Вот какая разница есть между славной полнотой собрания и тщетностью отделения, идущей от незнания и небрежения: в спасении и славе красота всего тела выступает в единстве всех членов; а вот отделение внутренностей ведет к мерзкому, смертоносному, несущему ужас разложению.

Проповеди.

Блж. Феофилакт Болгарский

Евфимий Зигабен

Идеже бо еста два или трие собраны во имя Мое, ту есмь посреде их

во имя Мое, т.е. ради Меня, ради заповедей Моих, а не по какой-либо другой причине. Итак, где они соберутся по этой причине, там и Я посреди их, соединяющий и охраняющий их, и исполняющий их прошения. Не сказал: буду , но тотчас же есмь . Говорят же о Боге, что среди этих Он есть, а среди тех Его нет, не потому что Он ограничен (ибо Он не ограничивается никаким местом), но потому, что сила Его пребывает в людях достойных.

Архим. Эмилиан (Вафидис)

ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них

Связь между двоими позволительна и благословляется Богом только в браке. Вне брака двое сосуществовать не могут. Только один или многие. Может быть, кто-то сошлется на слова Господа: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их . Но я вам говорю, что «двое » сказано о браке, а «трое » - о монахах. Иначе и быть не может!

Трезвенная жизнь и аскетические правила.

Лопухин А.П.

ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них

В кодексах D, Сиросинайском и у Климента Александрийского стих этот приводится в отрицательной форме: “ибо нет двух или трех собранных во имя Мое, у которых (близ которых) Я не был бы (Я не есмь) среди них.” Здесь указывается на церковный minimum. Христос истинно присутствует среди людей даже тогда, когда двое или трое из них собираются во имя Его.

Толковая Библия.

"где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них" Библия, Евангелие от Матфея, 18:20

Глава из книги "Отец Арсений"

Молодой, зеленый еще, плохо понимавший, что с ним произошло, попав в "особый", сразу столкнулся с уголовниками. Одет парень был хорошо, не износился еще по этапам, увидели его уголовники во главе с Иваном Карим и решили раздеть. Сели в карты играть на одежду парня. Все видят, что разденут его, а сказать никто ничего не может, даже Сазиков не смел нарушить лагерную традицию. Закон - на "кон" парня поставили - молчи, не вмешивайся. Вмешался - прирежут.

Те из заключенных, кто долго по лагерям скитался, знали, что если на их барахло играют, сопротивляться нельзя - смерть.

Иван Карий всю одежду с парня выиграл, подошел к нему и сказал: "Снимай, дружок, барахлишко-то".

Ну и началось. Парня Алексеем звали, не понял сперва ничего, думал, смеются, не отдает одежду. Иван Карий решил для барака "комедию" поставить, стал с усмешкой ласково уговаривать, а потом бить начал. Алексей сопротивлялся, но уже теперь барак знал, что парень будет избит до полусмерти, а может быть, и забит насмерть, но "концерт" большой будет.

Отец Арсений во время "концерта" этого дрова около печей укладывал в другом конце барака и начала не видел, а тут подошел к крайней печке и увидел, как Карий студента Алешку насмерть забивает. Алексей уже только руками закрывается, в крови весь, а Карий озверел и бьет и бьет. Конец парню.

Отец Арсений дрова молча положил перед печью и спокойно пошел к месту драки и на глазах изумленного барака схватил Карего за руку, тот удивленно взглянул и потом от радости даже взвизгнул. Поп традицию нарушил, в драку ввязался. Да, за это полагалось прирезать. Ненавидел Карий о.Арсения, но не трогал, барака боялся, а тут законный случай сам в руки идет.

Бросил Карий Алешку бить и проговорил: "Ну, поп, обоим вам конец, сперва студента, а потом тебя".

Заключенные растерялись. Вступись, все уголовники, как один, поднимутся. Карий нож откуда-то достал и бросился к Алешке.

Что случилось? Никто толком понять не мог, но вдруг всегда тихий, ласковый и слабый о. Арсений выпрямился, шагнул вперед к Карему и ударил его по руке, да с такой силой, что у того нож выпал из руки, а потом оттолкнул Карего от Алексея. Качнулся Карий, упал и об угол нар разбил лицо, и в этот момент многие засмеялись, а о.Арсений подошел к Алексею и сказал: "Пойди, Алеша, умойся, не тронет тебя больше никто", - и, будто бы ничего не случилось, пошел укладывать дрова.

Опешили все. Карий встал. Уголовники молчат, поняли, что Карий свое "лицо потерял" перед всем бараком.

Кто-то кровь по полу ногой растер, нож поднял. У Алешки лицо разбито, ухо надорвано, один глаз совсем закрылся, другой багровый. Молчат все. Не сдобровать теперь о.Арсению и Алексею, прирежут уголовники. Обязательно прирежут.

Случилось, однако, иначе. Уголовники поступок о.Арсения расценили по-своему, увидев в нем человека смелого и, главное, необыкновенного. Не побоялся Карего с ножом в руках, которого боялся весь барак. Смелость уважали и за смелость по-своему любили. Доброту и необыкновенность о.Арсения давно знали. Карий к своему лежаку ушел, с ребятами шепчется, но чувствует, что его не поддерживают, раз сразу не поддержали.

Прошла ночь. Утром на работу пошли, а о.Арсений делами по бараку занялся: топит печи, убирает, грязь скребет.

"Встать в шеренгу", - заорал сразу. Вскочили, стоят, а начальник пошел вдоль шеренги, дошел до о.Арсения и начал бить, а Алексея надзиратели из шеренги выволокли.

"За нарушение лагерного режима, за драку попа 18376 и Р281 в холодный карцер N 1, на двое суток без жратвы и воды", - крикнул начальник.

Донес, наклепал Карий, а это среди уголовников считалось самым последним, позорным делом.

Карцер 1 - небольшой домик, стоящий у входа в лагерь. В домике было несколько камер-одиночек и одна камера на двоих с одним узким лежаком, вернее - доской шириною сантиметров сорок. Пол, стены лежака были сплошь обиты листовым железом. Сама камера была шириной не более трех четвертей метра, длиной два метра.

Мороз на улице тридцать градусов, ветер, дышать трудно. На улицу выйдешь, так сразу коченеешь. Поняли заключенные барака - смерть это верная. Замерзнут в карцере часа через два. Наверняка замерзнут. При таком морозе в этот карцер не посылали, при пяти-шести градусах, бывало, посылали на одни сутки. Живыми оставались лишь те, кто все двадцать четыре часа прыгал на одном месте. Перестанешь двигаться - замерзнешь, а сейчас минус тридцать. Отец Арсений старик, Лешка избит, оба истощены.

Потащили обоих надзиратели. Авсеенков и Сазиков из строя вышли и обратились к начальнику: "Гражданин начальник! Замерзнут на таком морозе, нельзя их в этот карцер, умрут там". Надзиратели наподдали обоим так, что от одного барака до другого очумелыми летели.

Иван Карий голову в плечи вобрал и чувствует, что не жилец он в бараке, свои же за донос пришьют.

Привели о.Арсения и Алексея в карцер, втолкнули. Упали оба, разбились, кто обо что. Остались в темноте. Поднялся о.Арсений и проговорил: "Ну! Вот и привел Господь вдвоем жить. Холодно, холодно, Алеша. Железо кругом".

"Замерзнем о.Арсений, - простонал Алексей. - Из-за меня замерзнем. Обоим смерть, надо двигаться, прыгать, и все двое суток. Сил нет, весь разбит, холод уже сейчас забирает. Ноги окоченели. Так тесно, что и двигаться нельзя. Смерть нам, о.Арсений. Это не люди! правда? Люди не могут сделать того, что сделали с нами. Лучше расстрел!"

"Что Вы молчите? Что Вы молчите,о.Арсений?" - почти кричал Алексей, и, как будто пробиваясь сквозь дремоту, откуда-то издалека прозвучал ответ:

"Молюсь Богу, Алексей!" "О чем тут можно молиться, когда мы замерзаем?" - проговорил Алексей и замолчал.

"Одни мы с тобой, Алеша! Двое суток никто не придет. Будем молиться. Первый раз допустил Господь молиться в лагере в полный голос. Будем молиться, а там воля Господня".

Холод забирал Алексея, но он отчетливо понял, что сходит с ума о.Арсений, тот, стоя в молочной полосе лунного света, крестился и вполголоса что-то произносил.

Руки и ноги окоченели полностью, сил двигаться не было. Замерзал. Алексею все стало безразлично.

Отец Арсений замолк, и вдруг Алексей услышал отчетливо произносимые отцом Арсением слова и понял - это молитва. В церкви Алексей был один раз из любопытства. Бабка когда-то его крестила. Семья неверующая, или, вернее сказать, абсолютно безразличная к вопросам религии, не знающая, что такое вера. Алексей - комсомолец, студент. Какая могла быть здесь вера?

Сквозь оцепенение, сознание наступающей смерти, боль от побоев и холода сперва смутно, но через несколько мгновений отчетливо стали доходить до Алексея слова: "Господи Боже! Помилуй нас, грешных. Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш, Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. По неизреченной Твоей милости спаси и помилуй нас и отведи от лютыя смерти, ибо веруем в Тя, яко Ты еси Бог наш и Создатель наш…" И полились слова молитвы, в каждом слове, произносимом о. Арсением, лежала глубочайшая любовь, надежда, упование на милость Божию и незыблемая вера.

Алексей стал вслушиваться в слова молитвы. Вначале смысл их смутно доходил до него, было что-то непонятное, но чем больше холод охватывал его, тем отчетливее осознавал он значение слов и фраз. Молитва охватывала душу спокойствием, уводила от леденящего сердце страха и соединяла со стоящим с ним рядом стариком - о.Арсением.

"Господи Боже наш Иисусе Христе! Ты рекл еси пречистыми устами Твоими, когда двое или трое на земле согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…" И Алексей повторял: "… дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…"Холод полностью охватил Алексея, все застыло в нем. Лежал ли, сидел на полу, или стоял, он не сознавал. Вдруг наступил какой-то момент, когда карцер, холод, оцепенение тела, боль от побоев, страх исчезли. Голос о.Арсения наполнял карцер. Да карцер ли? "Там Я посреди них…" Кто же может быть здесь? Посреди нас. Кто? Алексей обернулся к о.Арсению и удивился. Все кругом изменилось, преобразилось. Пришла мучительная мысль: "Брежу, конец, замерзаю".

Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло, ярко горел свет, и о.Арсений, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился. Одежды о.Арсения были именно те, которые Алексей видел на священнике в церкви.

Слова молитв, читаемые о.Арсением, сейчас были понятны, близки, родственны - проникали в душу. Тревоги, страдания, опасения ушли, было желание слиться с этими словами, познать их, запомнить на всю жизнь.

Молитва заполнила все существо Алексея, он поднялся, встал с о.Арсением и стал молиться. Было тепло, дышалось легко, ощущение радости жило в душе. Все, что произносил о.Арсений, повторял Алексей, и не просто повторял, а молился с ним вместе.

Казалось, что о.Арсений слился воедино со словами молитв, но Алексей понимал, что он не забывал его, а все время был с ним, и помогал ему молиться.

Иногда приходила мысль, что они оба уже умерли или умирают, а сейчас бредят, но голос о.Арсения и его присутствие возвращали к действительности.

Сколько прошло времени, Алексей не знал, но о.Арсений обернулся и сказал: "Пойди, Алеша! Ложись, ты устал, я буду молиться, ты услышишь". Алексей лег на пол, обитый железом, закрыл глаза, продолжая молиться. Слова молитвы заполнили все его существо: "…согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным…" На тысячи ладов откликалось его сердце словам:"… Собраны во Имя Мое…" "Да, да! Мы не одни!" - временами думал Алексей, продолжая молиться.

Было спокойно, тепло, и вдруг откуда-то пришла мать и, как это было еще год тому назад, закрыла его чем-то теплым. Руки сжали ему голову, и она прижала его к своей груди. Он хотел сказать:

"Мама, ты слышишь, как молится о.Арсений? Я узнал, что есть Бог. Я верю в Него".

Хотел ли он сказать или сказал, но мать ответила: "Алешенька! Когда тебя взяли, я тоже нашла Бога, и это дало мне силы жить".

Было хорошо, ужасное исчезло. Мать и о.Арсений были рядом. Прежде незнакомые слова молитв сейчас обновили, согрели душу, вели к прекрасному. Необходимо было сделать все, чтобы не забыть эти слова, запомнить на всю жизнь. Надо не расставаться с о.Арсением, всегда быть с ним.

Лежа на полу у ног о.Арсения, Алексей слышал сквозь легкое состояние полузабытья прекрасные слова молитв. Было беспредельно хорошо. О.Арсений молился, а двое в светлых одеждах молились и прислуживали ему и, казалось, удивлялись, как молится этот человек.

Сейчас он уже ничего не просил у Господа, а славил Его и благодарил. Сколько времени продолжалась молитва о.Арсения и сколько времени лежал в полузабытьи Алексей, никто из них не помнил.

В памяти Алексея осталось только одно - слова молитв, согревающий и радостный свет, молящийся о.Арсений, двое служащих в одеждах из света и огромное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего обновляющего тепла.

"Вставайте, Алексей! Пришли", - сказал о.Арсений. Алексей встал. Входили начальник лагеря, главный врач, начальник по режиму и начальник "особого отдела" Абросимов. Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью: "Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые и трупы - несовременно".

"Живы? - с удивлением спросил начальник лагеря. - Как вы тут прожили двое суток?"

"Живы, гражданин начальник лагеря", - ответил о.Арсений.

Стоящие удивленно переглянулись. "Обыскать", - бросил начлага.

"Выходи", - крикнул один из пришедших надзирателей.

Отец Арсений и Алексей вышли из карцера. Сняв перчатки, стали обыскивать. Врач также снял перчатку, засунул руку под одежду о.Арсения и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал: "Удивительно! Как могли выжить! Действительно, теплые".

Войдя в камеру и внимательно осмотрев ее, врач спросил:

"Чем согревались?" И о.Арсений ответил: "Верой в Бога и молитвой".

"Фанатики. Быстро в барак", - раздраженно сказал кто-то из начальства. Уходя, Алексей слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза, дошедшая до его слуха, была: "Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно, невероятно, учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, товарищ начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности».

Барак встретил о.Арсения и Алексея, как воскресших из мертвых, и только спрашивали:

"Чем спасались?" - на что оба отвечали: "Бог спас".

ВОРОБЬЕВ Владимир, протоиерей

Обычно мы вырываем из контекста 20-й стих и полагаем, что здесь говорится о церковных службах. Но здесь имеется в виду совершенно другое. Стихи 19 и 20 нельзя разделять. Стих 20 говорит о том, что, когда два человека договариваются и встречаются, чтобы помолиться о чем-то, Иисус приходит к ним, чтобы проследить за исполнением их просьбы. Иисус здесь говорит не о службе в церкви, хотя, конечно, Он там присутствует.

Если двое договорятся вместе …
молиться за исцеление, свое или своих близких, во имя Иисуса, Бог обязан ответить на такую молитву, потому что Он следит за тем, чтобы Его Слово исполнялось (см. Иер. 1:12).

В стихе 19 сказано «двое из вас на земле». Не двое на небесах. Всего два человека соглашаются «просить о всяком деле». Не правда ли, исцеление снова не исключается из списка?

Двое могут быть семейной парой. У нас с женой получались великолепные молитвы в согласии. Но все равно ко мне приходили люди и говорили:

Брат Хейгин, мы попробовали, и ничего не получилось.

Не надо пробовать, надо делать. Иисус не говорил, что двое будут пробовать соглашаться. Нет, Он сказал делать это.

Иногда мы начинаем думать так: «Вот если бы собрать побольше людей, хотя бы тысячу, и чтобы все они молились об одном, тогда, наверное, будет результат». Но это человеческое рассуждение. Бог сказал, что даже двое могут все сделать! Двое - и больше не надо! Он не сказал, что к соглашению должна прийти вся церковь (попробуйте уговорить всех молиться за ваше здоровье!). Двоих вполне достаточно для результата.

Иисус сказал: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле… будет им». Он не сказал, что может получиться или, скорее всего, получится. Он сказал: «Будет им от Отца Моего Небесного».

Часто меня просят присоединиться в молитве за финансовое, физическое или духовное благополучие. Я беру людей за руки и говорю:

Мы держим друг друга за руки в знак нашего духовного единения. Мы соглашаемся, что наша просьба услышана. Мы не загадываем на будущее, потому что это будет не вера, это будет надежда. Мы соглашаемся с тем, что наша молитва услышана и наша просьба выполнена уже сейчас. Мы славим Господа за это. Верой нашей свершилось то, о чем мы просим.

После такой молитвы я спрашиваю человека:

Получилось ли то, о чем мы просили?

Восемь раз из десяти я получаю примерно такой ответ:

Брат Хейгин, я надеюсь, что получилось…

Нет, не получилось. Я верю, а ты надеешься. Нет согласия, нет результата» - вот что я вынужден говорить им в ответ.

Если на молитву нет ответа, не нужно бранить Бога или бросать косые взгляды на Библию. Друзья, если молитва не сработала, виноваты мы с вами, потому что Иисус Христос не может лгать! Мы должны признать, что не получилось у нас, и исправить свои ошибки.

Добавь прославления в свои молитвы и получи результат!

Когда я говорю, что не нужно молиться за свое исцеление, люди смотрят на меня с непониманием. Многие не получили исцеления, потому что верят не в Слово Божье, а в свою молитву. Они считают, что молитва сделает для них то, что должен сделать Бог. Но молитва действительна только тогда, когда она основана на обетованиях Слова Божьего.

Кажется, что большая часть наших молитв - это просьбы или обращение к Богу со своими желаниями и нуждами. Это, безусловно, соответствует духу Писания, но не стоит забывать и о молитвах восхваления. Добавьте прославления Господу в каждую вашу молитву и она станет более приятна Богу.

Один евангелист-пятидесятник рассказал мне, как пришел к пониманию этого. Еще в молодости, в 1930-е годы, он болел туберкулезом и был при смерти.

Он не вставал с постели, болезнь поразила оба легких, которые сильно кровоточили. Его семья была вынуждена переехать на ферму родителей жены.

Однажды, когда его тесть был в поле, а жена и теща стирали белье на заднем дворе, он попросил у Бога сил, чтобы добраться до небольшой рощицы, которая была примерно в четверти мили от дома. Он решил, что будет молиться, пока Бог не пошлет ему исцеление, или пока не умрет, - одно из двух.

Он добрался до деревьев и упал без сил. Он даже не смог бы позвать на помощь, потому что лишился голоса. Никто не знал, где он.

Тебя найдут только тогда, когда сюда слетятся стервятники, - сказал ему сатана.

Отлично, - ответил евангелист, - за этим я сюда и пришел. Я немного отдохну и начну молиться об исцелении или умру прямо здесь.

Он лежал под деревьями и размышлял, набираясь сил для молитвы. Он вспомнил, как путешествовал по стране и всегда оставлял молитвенные просьбы. За него молились сотни людей. Может быть, тысячи. Молились все его знакомые, все церкви, в которых его знали. Те, кто обладал даром исцеления, возлагали на него руки. Все.

Если собрать все молитвы вместе, получатся сотни часов. Добавьте к этому лучших целителей, которые возлагали на него руки. Но он продолжал болеть. Что-то было не так.

Я решил не молиться вообще, - сказал мне этот человек, - я увидел, почему мои молитвы не помогали. Мне были совершенно не нужны все эти молитвенные просьбы. Я собрал целую толпу, которая за меня молилась. А получается, что я просил у Бога то, что Он мне уже и так подарил!

В Библии сказано, что я уже исцелен. Поэтому, Господи, я буду лежать здесь и прославлять Тебя, пока мое исцеление не проявит себя.

Я начал шепотом повторять: «Слава Господу. Слава Богу. Аллилуйя! Благодарю Тебя, Иисус». Через десять минут я уже смог немного приподняться, опершись на локти. Силы возвращались ко мне. Вскоре я смог поднять руки, и мой голос стал громче. Через два часа я твердо стоял на ногах, а мои возгласы «Слава Господу» были слышны за несколько миль!

Так этот человек получил результат, но только после того, как пришел в согласие со Словом Божьим.