К примеру, у знаменитого
коллаборациониста генерала Андрея Власова, создавшего под крылом
гитлеровцев Русскую освободительную армию (РОА), до перехода на
сторону врага были две ППЖ.
Первая - военврач Агнесса
Подмазенко, на которой Власов даже собирался жениться. Именно она
помогла генералу в 1941 году выбраться из его первого окружения -
киевского котла.
Двигаясь вместе с Власовым по
немецким тылам, чтобы соединиться со своими, "жена" разведывала
дорогу, доставала продукты питания и одежду у местных жителей. Два
с половиной месяца продолжалась эта эпопея, пока пара не догнала
Красную армию под Курском.
Подмазенко пробыла
рядом с Власовым до января 1942-го, а затем генерал отправил свою
беременную пассию в тыл. Там военврач родила сына, которого назвала
Андреем. В дальнейшем Помазенко дали пять лет - "за связь с
изменником родины". Впрочем, законной супруге Власова повезло не
больше: "за мужа" она получила больший срок - восемь лет.
Власов же, едва отправив
Помазенко в тыл, нашел ей замену в лице поварихи Марии Вороновой. В
июле 1942 года он вновь попал в окружение, и опять, как годом ранее
под Киевом, пошел навстречу своим в компании ППЖ. Однако в итоге
попал в плен и перешел на службу к немцам. Его спутницу отправили в
лагерь, откуда Воронова бежала.
Повариха добралась до Риги,
узнала, что ее генерал в Берлине, и отправилась туда. Прибыв же в
столицу Третьего рейха, убедилась, что Власову она не нужна: лидер
РОА в ту пору обхаживал Агенхельд Биденберг, сестру личного
адъютанта рейхсминистра внутренних дел Генриха Гиммлера.
+++++++++
Забавную историю отношения
фронтовиков к ППЖ описала Нина Смаркалова, фронтовичка-минометчица.
Однажды к ней пришел комполка со своей девушкой и объявил, что
привел нового бойца, которому надо показать, как стреляют
минометы.
Смаркалова решила подшутить над
"новобранцем". Для этого она вывела расчет минометчиков вместе с
ППЖ комполка в поле. Стоял апрель, земля была мокрой. Если в таких
условиях стрелять из миномета, то из-под его опорной плиты вылетают
фонтаны грязи.
"Я ей (ППЖ) сказала встать точно
в том месте, куда все это полетит, и скомандовала: "Беглый огонь!"
- вспоминала Смаркалова. - Она не знала, что нужно закрывать
прическу, лицо, форму. Я дала три выстрела".
Смаркалова думала, что после такого “боевого крещения” комполка
отправит ее саму на гауптвахту, но обошлось.
+++++++++
Мария Фридман, служившая в
разведке Первой дивизии НКВД, вспоминала, как ей пришлось повоевать
с однополчанами-мужчинами. "Не дашь по зубам - пропадешь! В конце
концов разведчики сами стали меня оберегать от "чужих" поклонников:
раз никому, так никому", - говорила Фридман.
+++++++++
О том, как тяжело было устоять,
рассказала в своей книге Екатерина Романовская, прошедшая войну
простой связисткой. Она первая среди женщин-ветеранов откровенно
описала жизнь девушек на фронте: от боев до сексуальных
домогательств и любви.
Романовская оказалась объектом
притязаний пожилого командира дивизии. Чтобы затащить девушку в
постель, тот распорядился, чтобы молодая связистка дежурила по
ночам у телефона в его землянке. В одно из дежурств ее ждал
накрытый стол.
"Появилось пол-литра коньяка в
хрустальном графинчике, жареный картофель, яичница, сало, банка
рыбных консервов и два прибора", - пишет Романовская. В то время
под Сталинградом, где происходили описываемые события,
красноармейцы голодали, а тут такие яства.
После четвертой рюмки комдив
предложил девушке стать его ППЖ. Обещал одевать, кормить, возить на
машине и, где возможно, представлять женой. Романовская отказала
полковнику, который был старше ее на 22 года, ответив, что пошла на
фронт воевать, а не романы крутить.
Комдив отступил. Однако
впоследствии предложил Романовской выйти за него замуж. Получив и
здесь от ворот поворот, полковник разозлился, неудачно попытался
взять ее силой. А после стал пакостить.
У Романовской были романтические
отношения с капитаном соседнего полка, и когда полковник узнал об
этом, он отправил связистку в штурмовую роту, откуда редко кто
возвращался живым. А соперника под давлением комдива перевели в
другое соединение.
+++++++++
Результат таких ухаживаний, как
правило, - беременность и отправка в тыл, что на языке военных
канцелярий называлось "поездка по приказу 009". Правда, по приказу
009 уходили не только ППЖ - нередко беременность была следствием
настоящих чувств. Тем более что на фронте они обострялись.
Вот что об этом говорила
санинструктор танкового батальона Нина Вишневская. Однажды со своей
частью она попала в окружение.
"Мы уже решаем: ночью или прорвемся, или
погибнем. Думалось, что, скорее всего, погибнем. Сидим мы, ждем
ночи, чтобы сделать попытку прорваться, и лейтенант, лет ему 19
было, не более, говорит: "Ты хоть пробовала?". - "Нет". - "И я тоже
еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь".
Ветеран-санинструктор
подчеркивала, что это и было самым страшным - не то, что тебя
убьют, а то, что умрешь, не узнав всей полноты жизни. "Мы шли
умирать за жизнь, еще не зная, что такое жизнь", - вспоминала
Вишневская.
++++++++++
Интересные устные
воспоминания-размышления участников Великой Отечественной войны
приводит Б. Шнайдер. Автор интервьюировал респондентов по вопросу
об отношении советских солдат во время войны к сексу. В итоге он
получил ряд неожиданных, даже обескураживающих ответов.
Василь Быков ответил на вопрос следующим образом:
"На передовой людям было совсем не
до этого. К примеру, я никогда не загадывал дальше, чем до вечера.
Я мечтал только дожить до темноты, когда бой стихал. После этого
можно было перевести дух, расслабиться. В такие часы хотелось
только спать, даже голод не так ощущался - лишь бы забыться… Думаю,
в основной массе солдаты были настолько подавлены, что и в более
спокойной обстановке не вспоминали о женщинах.
И потом, в пехоте были совсем юные
бойцы. Те, кто постарше, кому было по 25-30 лет, у кого уже была
семья и какая-то профессия, попадали в танкисты или устраивались
шоферами, на кухню, в денщики, в сапожники и могли остаться в тылу.
А семнадцати - восемнадцатилетним давали в руки ружья и отправляли
их в пехоту.
Эти юнцы, вчерашние школьники, ещё не
достигли того возраста, когда человек хочет и может жить активной
половой жизнью. Миллионы таких полегли, так и не зная женщины, а
некоторые - даже не испытав радости первого поцелуя".
+++++++++++
Виктор Некрасов, автор повести "В
окопах Сталинграда", в ходе интервью отметил, что "в немецкой
армии, какая бы она не была, солдаты регулярно получали отпуска;
были там и бордели, так что солдат где-то расслабиться, заняться
любовью. У нас же - ни увольнительных, ни публичных домов.
Офицеры жили с медсёстрами, со
связистками, а рядовому оставалось только заниматься онанизмом. В
этом отношении советскому солдату тоже было очень нелегко".
+++++++++++
Генерал М.П. Корабельников, доктор психологических наук,
рассказал:
"Когда я пришёл в армию, мне ещё
не было и двадцати и я ещё никого не любил - тогда люди взрослели
позже. Всё время я отдавал учёбе и до сентября 1942 г. даже не
помышлял о любви. И это было типично для всей тогдашней молодёжи.
Только в двадцать один или в двадцать два года просыпались
чувства.
А кроме того… очень уж тяжело
было на войне. Когда в сорок третьем - сорок четвёртом мы стали
наступать, в армию начали брать женщин, так что в каждом батальоне
появились поварихи, парикмахерши, прачки… но надежды на то, что
какая-нибудь обратит внимание на простого солдата, почти не
было".
+++++++++++
Однако, как отмечает Б. Шнайдер,
самый потрясающий ответ он услышал от генерала Николая Антипенко,
который во время войны был заместителем маршалов Г.К. Жукова и К.К.
Рокоссовского по вопросам тыла.
Он сообщил, что летом 1944 г. в
Красной Армии были открыты с согласия Верховного командования при
его непосредственном участии два публичных дома.
Само собой разумеется, что эти
публичные дома назывались иначе - домами отдыха, хотя служили они
именно этой цели и предназначались только для офицеров.
Претенденток нашлось немало. Эксперимент, однако, завершился
трогательно - и очень по-русски.
Первая группа офицеров провела
свой трёхнедельный отпуск по плану. Но после этого все офицеры
вернулись на фронт и всех своих подруг взяли с собой. Новых уже не
набирали.
Женщины, с которыми офицеры и командиры заводили романы в военное время, называли походно-полевыми женами, часто презрительно сокращая: ППЖ. Репутация у них была как у женщин легкого поведения, и отношение соответствующим. Однако можно ли осуждать женщин, которые в горниле Великой Отечественной пытались быть счастливыми? Кем были походно-полевые жены известных личностей советского времени, и как закончились их фронтовые романы.
Лидия Захарова и маршал Жуков
Георгий Константинович в сентябре 1941 года выпустил приказ, согласно которому было рекомендовано из штабов и всех командных пунктов удалить всех женщин, оставив только машинисток, согласовав их количество с особым отделом. Приказ был вызван необходимостью прекратить внеуставные отношения командиров и штабистов с женщинами, которых и называли походно-полевыми женами.
Однако именно в это время у самого Жукова была боевая подруга, Лидия Захарова. Она была далеко не первой его любовью, но отношения с Лидией Владимировной начались в 1941 году, уже во время войны. Девушка была военфельдшером и сопровождала Георгия Константиновича повсюду, даже на передовой. Впрочем, он сам относился к ней очень бережно.
В тылу у него была жена, но даже после войны Георгий Жуков не расстался со своей Лидочкой. Проживая вместе в Одессе, они расставались лишь на то время, когда к Жукову приезжала его законная супруга. Однако отношения закончились, когда Георгий Константинович встретил Галину Семёнову, последнюю свою любовь.
Тамара Лаверченко и Леонид Брежнев
Ей было всего 19, она служила медсестрой в госпитале в Ворошиловграде. Она многое успела пережить: холод, раненые, кровь, смерти. И когда полковник Евдокимов из отдела кадров армии предложил ей и ещё одной медсестре из госпиталя перевестись в политотдел, естественно, они согласились. Уже в политотделе состоялось знакомство Тамары Лаверченко и Леонида Брежнева.
Они до войны жили в одном городе и это сразу сблизило юную медсестру и бригадного комиссара. В редкие минуты тишины, когда всем отделом собирались отмечать какой-то праздник, Леонид приглашал её танцевать, и они кружились в танце, будто паря над землёй от счастья и любви. Им обоим тогда казалось, что это – навсегда. Ведь они искренне любили друг друга.
После войны Леонид Брежнев даже собирался развестись со своей супругой, Викторией Петровной. Но та понимала: отпусти она мужа в эти трудные послевоенные годы, и детей она просто не поднимет сама. И супруга будущего генсека пригрозила ему жалобой в обком партии. Она могла одним письмом поставить крест на партийной карьере мужа. Тогда он остался в семье.
Тамара в 1947 году вышла замуж, но дружба её с Леонидом Ильичом продолжалась ещё долгие годы. Тамара навсегда осталась в сердце генсека теплым воспоминанием о фронтовой любви.
Раиса Гальперина и маршал Малиновский
Они познакомились в 1942 году во время выхода из окружения. Раисе Гальпериной было всего 22 года, она служила в банно-прачечном комбинате, но была очень внимательна ко всему, что происходило вокруг неё. Ей удалось собрать разведданные и выяснить количество немецких танков.
Военачальник лично вручил ей в 1943 году орден Красной Звезды, а в 1944 добился её перевода в штаб с последующим назначением на должность заведующей столовой Военсовета. Казалось, этот роман, как и многие другие фронтовые взаимоотношения, должен был закончиться после войны.
Малиновский не стал обманывать жену, он сообщил ей о своем решении развестись, но заверил, что обеспечивать её и сыновей он не перестанет. В 1946 году супруги окончательно расстались. А боевая подруга Родиона Яковлевича вскоре стала его законной женой, родила ему дочь Наталью.
Антонина Васильева и маршал Конев
Антонина, поначалу служившая санитаркой, после – кормившая бойцов на передовой, была прикомандирована к командующему фронтом, чтобы стать его помощницей по хозяйству. Штаб располагался в обычном доме, где у Конева была комната для короткого отдыха. Увидев Ивана Степановича в первый раз Антонина лишь удивилась его усталому внешнему виду и какой-то неприкаянности. Конев же просто посмотрел на неё и попросил быть хозяйкой.
Она и стала ею, сначала просто выполняла свою работу, а после заняла место и в его сердце. Прошла с ним всю войну, бдительно следила, чтоб он принимал лекарства и вовремя ел, как предписано было армейским доктором из-за язвы Ивана Степановича. Коллеги посмеивались, говоря, что она и на передовую с термосом пробиралась.
После войны Иван Конев не нашел в себе сил расстаться со своей Тонечкой. Уж больно она запала ему в душу. Антонина Васильевна 31 год была хозяйкой его дома и его души.
Светлана Попова и Николай Щёлоков
Они познакомились в 1944 на фронте, где 17-летняя Светлана служила госпитальной медсестрой, а 34-летний Николай был начальником политотдела дивизии. Встретившись на войне, они не расставались больше никогда.
Николай Щёлоков стремительно продвигался по партийной лестнице вслед за другом, Леонидом Брежневым. Через месяц после смерти Брежнева его сняли с должности министра МВД СССР, а затем обвинили во взяточничестве и злоупотреблениях.
Светлана покончила с собой в феврале 1983 года. Перед её гибелью вся Москва обсуждала покушение на Андропова, которое совершила Светлана, пытаясь заступиться за супруга.
Первое время после Октябрьской революции в молодой Стране Советов царила полная свобода нравов, а приверженность традиционным семейным ценностям считалась старомодной. Время вернуло всё на свои места, пришло осознание ценности института брака, общественное мнение встало на сторону крепкой ячейки советского общества. Но даже и тогда находились
Оторванные от семей советские маршалы и офицеры во время войны находили утешение в объятиях военнослужащих женского пола. В мирной жизни их назвали бы любовницами, а на войне сократили до ППЖ походно-полевых жен, - пишет Владимир Гинда в рубрике Архив
в № 10 журнала Корреспондент
от 15 марта 2013 года.
.
Неудачи первого этапа войны вынудили советское руководство использовать все возможные человеческие ресурсы. Тем более что один из них - молодые женщины - на волне патриотического подъема сам массово стремился встать в ряды защитников родины.
Многие получили шанс внести вклад в победу - в годы войны в рядах Красной армии несли службу 800 тыс. женщин. Были созданы даже исключительно дамские части - три авиаполка, один из которых, ночной бомбардировочный, прославился как “ночные ведьмы”. Также получили известность и советские женщины-снайперы.
Однако большинство военнослужащих прекрасного пола прошли войну не с оружием в руках - они были врачами, санитарками, телефонистками, радистками.
История фронтовой любви, как правило, была короткой - если не смерть, то разлука после войны
Оторванные от дома, в окружении множества временно одиноких мужчин, женщины, выделявшиеся яркой внешностью, столкнулись с повышенным вниманием со стороны сослуживцев. Особенно настойчивыми были командиры разных рангов, имевших, в отличие от солдат, возможность “закрутить любовь” в относительно удобных условиях - в отдельных блиндажах и землянках.
По любви ли или по расчету, но некоторые женщины шли на долговременные отношения с этими “рыцарями” в погонах. Так на фронте появились так называемые походно-полевые жены (ППЖ). Даже у отдельных представителей высшего советского командования были подобные “супруги”.
История фронтовой любви, как правило, была короткой - если не смерть, то разлука после войны. Хотя некоторые ППЖ все же стали законными супругами “боевых” товарищей.
“В своей ППЖ мужчина часто находил такую силу и духовные ценности, которые навсегда отрывали его от предыдущей семьи, от детей. Сколько таких трагедий прошло перед моими глазами!” - писала в воспоминаниях известная оперная певица Галина Вишневская, пережившая блокаду Ленинграда и в 16-летнем возрасте отправившаяся служить в войска ПВО.
Маршальская любовь
Впрочем, само явление ППЖ не было массовым. Но оно осталось в памяти многих, особенно когда речь идет о воспоминаниях рядовых бойцов, кормивших вшей в окопах. Для них романы, которые крутило во фронтовых условиях командование, были чем-то запредельным.
Характерными выглядят воспоминания Николая Посылаева, ветерана войны. Предварительно извинившись перед всеми фронтовичками, он в одном из интервью высказал такую мысль: “Как правило, женщины, попав на фронт, быстро становились любовницами офицеров. А как иначе: если женщина сама по себе, домогательствам не будет конца. Другое дело, когда при ком-то… Походно-полевые жены были практически у всех офицеров”.
Доля правды в словах Посылаева невелика: далеко не все офицеры имели ППЖ. Чаще этим грешили представители высшего командования - генералы и маршалы.
Как правило, женщины, попав на фронт,быстро становились любовницами офицеров.
К примеру, у знаменитого коллаборациониста генерала Андрея Власова, создавшего под крылом гитлеровцев Русскую освободительную армию (РОА), до перехода на сторону врага были две ППЖ.
Первая - военврач Агнесса Подмазенко, на которой Власов даже собирался жениться. Именно она помогла генералу в 1941 году выбраться из его первого окружения - киевского котла.
Двигаясь вместе с Власовым по немецким тылам, чтобы соединиться со своими, “жена” разведывала дорогу, доставала продукты питания и одежду у местных жителей. Два с половиной месяца продолжалась эта эпопея, пока пара не догнала Красную армию под Курском.
Waralbum.ru
800 тыс. женщин сражались в рядах Красной армии. Они в прямом и переносном смыслах стали боевыми подругами
Подмазенко пробыла рядом с Власовым до января 1942-го, а затем генерал отправил свою беременную пассию в тыл. Там военврач родила сына, которого назвала Андреем. В дальнейшем Помазенко дали пять лет - “за связь с изменником родины”. Впрочем, законной супруге Власова повезло не больше: “за мужа” она получила больший срок - восемь лет.
Власов же, едва отправив Помазенко в тыл, нашел ей замену в лице поварихи Марии Вороновой. В июле 1942 года он вновь попал в окружение, и опять, как годом ранее под Киевом, пошел навстречу своим в компании ППЖ. Однако в итоге попал в плен и перешел на службу к немцам. Его спутницу отправили в лагерь, откуда Воронова бежала.
Повариха добралась до Риги, узнала, что ее генерал в Берлине, и отправилась туда. Прибыв же в столицу Третьего рейха, убедилась, что Власову она не нужна: лидер РОА в ту пору обхаживал Агенхельд Биденберг, сестру личного адъютанта рейхсминистра внутренних дел Генриха Гиммлера.
Хотя не только изменники родины были любвеобильны - маршалы победы тоже крутили романы.
Фронтовую зазнобу маршала Георгия Жукова звали Лидией Захаровой, она была медсестрой. Отношений они не скрывали, невзирая на то, что военачальник к тому времени уже два десятка лет жил в гражданском браке с Александрой Зуйковой.
Фронтовую зазнобу маршала Георгия Жукова звали Лидией Захаровой, она была медсестрой
Роман прославленного полководца и медсестры продолжался с осени 1941-го по 1948-й. Рассталась пара после того, как маршал завел новую любовь - военврача Галину Семенову, которая была младше Жукова на 30 лет и позднее стала его второй и последней законной супругой. Правда, о прежней ППЖ он не забыл и помог Захаровой, к тому времени вышедшей замуж, получить квартиру в Москве.
Еще один знаменитый советский полководец, маршал Константин Рокоссовский, со своей ППЖ врачом Галиной Талановой познакомился под Москвой в первый военный год. Таланова, пробегая мимо, не приложила руку к фуражке в армейском приветствии, и маршал сделал ей шутливое замечание: “Что же вы, товарищ офицер, не отдаете честь?!”.
С этой фразы и завязался их роман. Всю войну Рокоссовский прошел с ППЖ, хотя дома маршала ждала жена с маленькой дочкой. В 1945 году в Польше Таланова родила от Рокоссовского дочь, которую назвали Надеждой. Командующий не отказался от ребенка и дал ему свою фамилию, однако после войны вернулся к законной супруге.
Боевое крещение
Обычно рядовые бойцы и командиры к ППЖ относились с презрением, придумывали про них пошлые анекдоты, складывали скабрезные частушки. Вина за подобное пренебрежительное отношение частично лежала на самих “содержателях” ППЖ. Ведь эти мужчины, обладая большой властью, создавали любовницам очень комфортные по фронтовым меркам условия: “жены”, числясь на военных должностях, часто жили при штабе в тылу и о войне имели смутное представление.
Более того, в некоторых случаях с подачи ухажеров они даже умудрялись получать правительственные награды. Например, благодаря Жукову его возлюбленную Захарову наградили орденом.
Обычно рядовые бойцы и командиры к ППЖ относились с презрением, придумывали про них пошлые анекдоты, складывали скабрезные частушки
Забавную историю отношения фронтовиков к ППЖ описала Нина Смаркалова, фронтовичка-минометчица. Однажды к ней пришел комполка со своей девушкой и объявил, что привел нового бойца, которому надо показать, как стреляют минометы. Смаркалова решила подшутить над “новобранцем”. Для этого она вывела расчет минометчиков вместе с ППЖ комполка в поле. Стоял апрель, земля была мокрой. Если в таких условиях стрелять из миномета, то из-под его опорной плиты вылетают фонтаны грязи.
“Я ей [ППЖ] сказала встать точно в том месте, куда все это полетит, и скомандовала: “Беглый огонь!” - вспоминала Смаркалова. - Она не знала, что нужно закрывать прическу, лицо, форму. Я дала три выстрела”.
Смаркалова думала, что после такого “боевого крещения” комполка отправит ее саму на гауптвахту, но обошлось.
Что такое жизнь
На фронте от женщины, особенно если она была привлекательной, требовалось мужество, чтобы не стать любовницей какого-нибудь командира. Ведь вокруг роились кавалеры, причем многие были далеко не джентльменами. В такой ситуации путей спасения было два - либо постоянная связь с начальством, либо собственная решительность.
Мария Фридман, служившая в разведке Первой дивизии НКВД, вспоминала, как ей пришлось повоевать с однополчанами-мужчинами. “Не дашь по зубам - пропадешь! В конце концов разведчики сами стали меня оберегать от “чужих” поклонников: раз никому, так никому”, - говорила Фридман.
О том, как тяжело было устоять, рассказала в своей книге Екатерина Романовская, прошедшая войну простой связисткой. Она первая среди женщин-ветеранов откровенно описала жизнь девушек на фронте: от боев до сексуальных домогательств и любви.
Романовская оказалась объектом притязаний пожилого командира дивизии. Чтобы затащить девушку в постель, тот распорядился, чтобы молодая связистка дежурила по ночам у телефона в его землянке. В одно из дежурств ее ждал накрытый стол.
ЦГКФФА Украины им. Г.С.Пшеничного
Свою будущую жену Раису Курченко (на фото - справа) маршал Родион Малиновский (слева) встретил на фронте в 1943-м и для начала сделал ее завстоловой. А в супруги взял уже после войны
“Появилось пол-литра коньяка в хрустальном графинчике, жареный картофель, яичница, сало, банка рыбных консервов и два прибора”, - пишет Романовская. В то время под Сталинградом, где происходили описываемые события, красноармейцы голодали, а тут такие яства.
После четвертой рюмки комдив предложил девушке стать его ППЖ. Обещал одевать, кормить, возить на машине и, где возможно, представлять женой. Романовская отказала полковнику, который был старше ее на 22 года, ответив, что пошла на фронт воевать, а не романы крутить.
Комдив отступил. Однако впоследствии предложил Романовской выйти за него замуж. Получив и здесь от ворот поворот, полковник разозлился, неудачно попытался взять ее силой. А после стал пакостить. У Романовской были романтические отношения с капитаном соседнего полка, и когда полковник узнал об этом, он отправил связистку в штурмовую роту, откуда редко кто возвращался живым. А соперника под давлением комдива перевели в другое соединение.
Голодным солдатам было не до баб, но начальство добивалось своего любыми способами, от грубого нажима до самых изысканных ухаживаний
Николай Никулин, искусствовед и бывший рядовой артиллерист, автор пронзительных воспоминаний, писал: “Голодным солдатам было не до баб, но начальство добивалось своего любыми способами, от грубого нажима до самых изысканных ухаживаний. Среди кавалеров были Ромео на любой вкус: и спеть, и станцевать, и красиво поговорить, а для опытных - почитать [Александра] Блока или [Михаила] Лермонтова”.
Результат таких ухаживаний, как правило, - беременность и отправка в тыл, что на языке военных канцелярий называлось “поездка по приказу 009”. Приказ этот, по рассказам Никулина, был популярен. Так, в его части из 50 прибывших в 1942 году женщин до конца войны остались только две.
Правда, по приказу 009 уходили не только ППЖ - нередко беременность была следствием настоящих чувств. Тем более что на фронте они обострялись. Вот что об этом говорила санинструктор танкового батальона Нина Вишневская. Однажды со своей частью она попала в окружение.
“Мы уже решаем: ночью или прорвемся, или погибнем. Думалось, что, скорее всего, погибнем. Сидим мы, ждем ночи, чтобы сделать попытку прорваться, и лейтенант, лет ему 19 было, не более, говорит: “Ты хоть пробовала?”. - “Нет”. - “И я тоже еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь”.
Ветеран-санинструктор подчеркивала, что это и было самым страшным - не то, что тебя убьют, а то, что умрешь, не узнав всей полноты жизни. “Мы шли умирать за жизнь, еще не зная, что такое жизнь”, - вспоминала Вишневская.
Этот материал опубликован в №10 журнала Корреспондент от 15 марта 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться .
=Фронтовая любовь="...Конечно, там, на фронте, любовь была другая. Каждый знал, что ты можешь любить сейчас, а через минуту может этого человека не быть. Ведь вот, наверное, когда мы в мирных условиях любим, мы ведь не с таких позиций смотрим. У нашей любви не было сегодня, завтра… Уж если мы любили, значит, любили. Во всяком случае,вот неискренности там не могло быть, потому что очень часто наша любовь кончалась фанерной звездой на могиле..."…
"Про любовь спрашиваете? Я не боюсь сказать правду... Я была “пэпэже”, то, что расшифровывается - походно-полевая жена. Жена на войне. Вторая. Незаконная.
Первый командир батальона...Я его не любила. Он хороший был человек, но я его не любила. А пошла к нему в землянку через несколько месяцев. Куда деваться? Одни мужчины вокруг, так лучше с одним жить, чем всех бояться. В бою не так страшно было, как после боя, особенно, когда отдых, на переформирование отойдем. Как стреляют, огонь, они зовут: "Сестричка! Сестренка!", а после боя каждый тебя стережет...
Из землянки ночью не вылезешь... Говорили вам это другие девчонки или не признались? Постыдились, думаю... Промолчали. Гордые! А оно все было... Потому что умирать не хотелось... Было обидно умирать, когда ты молодой... Ну, и для мужчин тяжело четыре года без женщин...
В нашей армии борделей не было, и таблеток никаких не давали. Где-то, может, за этим следили. У нас нет. Четыре года... Командиры могли только что-то себе позволить, а простой солдат нет. Дисциплина. Но об этом молчат... Не принято... Нет... Я, например, в батальоне была одна женщина, жила в общей землянке. Вместе с мужчинами.
Отделили мне место, но какое оно отдельное, вся землянка шесть метров. Я просыпалась ночью оттого, что махала руками - то одному дам по щекам, по рукам, то другому. Меня ранило, попала в госпиталь и там махала руками. Нянечка ночью разбудит: "Ты - чего?" Кому расскажешь?
Первого командира убило осколком мины.Второй командир батальона...
Я его любила. Я шла с ним в бой, я хотела быть рядом. Я его любила, а у него была любимая жена, двое детей. Он показывал мне их фотографии. И я знала, что после войны, если останется жив, он вернется к ним. В Калугу. Ну и что? У нас были такие счастливые минуты! Мы пережили такое счастье! Вот вернулись... Страшный бой... А мы живые... У него ни с кем такое не повторится! Не получится! Я знала... Я знала, что счастливым он без меня не будет. Не сможет быть счастливым ни с кем так, как мы были с ним счастливы на войне. Не сможет... Никогда!..
В конце войны я забеременела. Я так хотела... Но нашу дочку я вырастила сама, он мне не помог. Палец о палец не ударил. Ни одного подарка или письма. Открыточки. Кончилась война, и кончилась любовь. Как песня... Он уехал к законной жене, к детям. Оставил мне на память свою фотокарточку. А я не хотела, чтобы война кончалась...
Страшно это сказать... Открыть свое сердце... Я - сумасшедшая. Я любила! Я знала, что вместе с войной кончится и любовь. Его любовь... Но все равно я ему благодарна за те чувства, которые он мне дал, и я с ним узнала. Вот я его любила всю жизнь, я пронесла свои чувства через годы. Мне уже незачем врать. Я уже старая. Да, через всю жизнь! И я не жалею.
Дочь меня упрекала: "Мама, за что ты его любишь?" А я люблю... Недавно узнала - он умер. Я много плакала... И мы даже из-за этого поссорились с моей дочерью: "Что ты плачешь? Он для тебя давно умер". А я его и сейчас люблю. Вспоминаю войну, как лучшее время моей жизни, я там была счастливая...
Только, прошу вас, без фамилии. Ради моей дочери..."Софья К-вич, санинструктор
"Мы были живые, и любовь была жива....Раньше это был большой позор – на нас говорили: ППЖ, полевая, подвижная жена. Говорили, что нас всегда бросали. Никто никого не бросал! Иногда, конечно, что-то не складывалось, так и сейчас бывает, сейчас даже чаще. Но в основном сожители или погибали, или до конца дней доживали со своими законными мужьями.
Мой брак полгода был незаконным, но мы прожили с ним 60 лет. Его звали Илья Головинский, кубанский казак. Я пришла к нему в блиндаж в феврале 1944 года.
–Как же ты шла? – спрашивает.
–Обыкновенно.
Утром он говорит:
–Давай, я тебя провожу.
–Не надо.
–Нет, я тебя провожу.
Мы вышли, а кругом написано: "Мины, мины, мины". Оказывается, я к нему шла по минному полю. И прошла".Анна Мишле, санинструктор
"Прибыли на Первый Белорусский фронт... Двадцать семь девушек. Мужчины на нас смотрели с восхищением: "Ни прачки, ни телефонистки, а девушки-снайперы. Мы впервые видим таких девушек. Какие девушки!" Старшина в нашу честь стихи сочинил. Смысл такой, чтобы девушки были трогательными, как майские розы, чтобы война не покалечила их души.
Уезжая на фронт, каждая из нас дала клятву: никаких романов там не будет. Все будет, если мы уцелеем, после войны. А до войны мы не успели даже поцеловаться. Мы строже смотрели на эти вещи, чем нынешние молодые люди. Поцеловаться для нас было - полюбить на всю жизнь. На фронте любовь была как бы запрещенной, если узнавало командование, как правило, одного из влюбленных переводили в другую часть, попросту разлучали. Мы ее берегли-хранили. Мы не сдержали своих детских клятв... Мы любили...
Я думаю, что если бы я не влюбилась на войне, то я бы не выжила. Любовь спасала. Меня она спасла..."
Софья Кригель, старший сержант, снайпер
"- Но ведь была любовь?
- Да, была любовь. Я ее встречала у других. Но вы меня извините, может, я и не права, и это не совсем естественно, но я в душе осуждала этих людей. Я считала, что не время заниматься личными вопросами. Кругом зло, смерть, пожар. Мы каждый день это видели, каждый час. Невозможно было забыть об этом. Ну, невозможно, и все. Мне кажется, что так думала не одна я."Евгения Кленовская, партизанка
Я многое забыла, почти все забыла. А думала, что не забуду. Ни за что не забуду.
Мы уже шли через Восточную Пруссию, уже все говорили о Победе. Он погиб... Погиб мгновенно... От осколка... Мгновенной смертью. Секундной. Мне передали, что их привезли, я прибежала... Я его обняла, я не дала его забрать. Хоронить.В войну хоронили быстро: днем погиб, если бой быстрый, то сразу собирают всех, свозят отовсюду и роют большую яму. Засыпают. Другой раз одним сухим песком. И если долго на этот песок смотреть, то кажется, что он движется. Дрожит. Колышется этот песок. Потому что там... И я не дала его тут же хоронить. Хотела, чтобы еще была у нас одна ночь. Сидеть возле него. Смотреть... Гладить...
Утром... Я решила, что увезу его домой. В Беларусь. А это - несколько тысяч километров. Военные дороги... Неразбериха... Все подумали, что от горя я сошла с ума. "Ты должна успокоиться. Тебе надо поспать". Нет! Нет! Я шла от одного генерала к другому, так дошла до командующего фронтом Рокоссовского. Сначала он отказал... Ну, ненормальная какая-то! Сколько уже в братских могилах похоронено, лежит в чужой земле...
Я еще раз добилась к нему на прием:
- Хотите, я встану перед вами на колени?
-Я вас понимаю... Но он уже мертвый...
- У меня нет от него детей. Дом наш сгорел. Даже фотографии пропали. Ничего нет. Если я его привезу на родину, останется хотя бы могила. И мне будет куда возвращаться после войны.Молчит. Ходит по кабинету. Ходит.
- Вы когда-нибудь любили, товарищ маршал? Я не мужа хороню, я любовь хороню.
Молчит.
- Тогда я тоже хочу здесь умереть. Зачем мне без него жить?
Он долго молчал. Потом подошел и поцеловал мне руку.
Мне дали специальный самолет на одну ночь. Я вошла в самолет... Обняла гроб... И потеряла сознание..."Ефросинья Бреус, капитан, врач
"Влюбился в меня командир роты разведчиков. Записочки через своих солдат пересылал. Я пришла к нему один раз на свидание. "Нет, - говорю. - Я люблю человека, которого уже давно нет в живых". Он вот так близко ко мне придвинулся, прямо в глаза посмотрел, развернулся и пошел. Стреляли, а он шел и даже не пригибался...
Вот я чувствовала... Будто я перед ним виновата... “
Ольга Омельченко, санинструктор стрелковой роты
"Только недавно узнала я подробности гибели Тони Бобковой. Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят - это какие-то доли секунды... Как она успела? Она спасла лейтенанта Петю Бойчевского, она его любила. И он остался жить.
Через тридцать лет Петя Бойчевский приехал из Краснодара и нашел меня на нашей фронтовой встрече, и все это мне рассказал. Мы съездили с ним в Борисов и разыскали ту поляну, где Тоня погибла. Он взял землю с ее могилы... Нес и целовал...".
Нина Вишневская, старшина, санинструктор танкового батальона
"Начальником штаба был старший лейтенант Борис Шестерёнкин. Он на два года всего-то старше меня.
И вот он стал, как говорится, предъявлять претензии ко мне, без конца ко мне приставать... А я говорю, что я шла на фронт не для того, чтоб замуж выходить или любовь какую-то крутить, я воевать пришла!Когда у меня командиром был Горовцев, тот ему всё время говорил: "Оставь старшину! Не трогай её!» а при новом командире начштаба распустился совсем, стал без конца ко мне приставать. Я его послала на три буквы. А он мне: "Пять суток". Я развернулась, и говорю: "Слушаюсь, пять суток!" Вот и всё.
Командир роты сходила к начштаба, взяла у него направление, выписку, и повели меня на гауптвахту. Гауптвахта была в землянке. Привели туда, а там 18 девушек сидит! Две комнаты в землянке, но окна только наверху есть.
Вечером писарь мне несёт подушку и одеяло. Она суёт их вечером мне и говорит: "Шестерёнкин прислал", а я говорю: "Подушку и одеяло отнеси ему назад и скажи, пусть он под жопу себе положит". Я тогда настырная была! "
Нина Афанасьева, старшина женского запасного стрелкового полка
"У нас - комбат и медсестра Люба Силина... Они любили друг друга! Это все видели... Он шел в бой, и она... Говорила, что не простит себе, если он погибнет не на ее глазах, и она не увидит его в последнюю минуту. "Пусть, - хотела, - нас вместе убьют. Одним снарядом накроет". Умирать они собирались вместе или вместе жить.
На войне я стал лучше... Несомненно! Как человек я стал там лучше, потому что там много страдания. Я видел много страдания и сам много страдал. И там неглавное в жизни стразу отметается, оно лишнее. Там это понимаешь... Но война нам отомстила. Но... В этом мы сами себе боимся признаться... Она догнала нас...Не у всех наших дочерей сложились личные судьбы. И вот почему: их мамы, фронтовички, воспитали так, как они сами воспитывались на фронте. И папы тоже. По той морали. А на фронте человек, я вам уже сказал, сразу был виден: какой он, чего стоит. Там не спрячешься.
Их девочки представления не имели о том, что в жизни может быть по-иному, чем в их доме. Их не предупредили о жестокой изнанке мира. Эти девочки, выходя замуж, легко попадали в руки проходимцев, те их обманывали, потому что обмануть их ничего не стоило..."
Саул Подвышенский, сержант морской пехоты
Война, а особенно такая жестокая и кровавая как Великая Отечественная это, в первую очередь, очень тяжелый труд, пот и кровь. Но мужчины и женщины и на войне остаются мужчинами и женщинами, поэтому случаи фронтовых романов были довольно распространены. Существовало даже такое выражение — “Война все спишет”. Оно довольно спорное, но то, что родилось оно не просто так и многие находили и на войне место для личной жизни
ППЖ в Красной Армии
Походно-полевые женыВ Красной армии случаи романов в военные годы были довольно распространены. В основном это касалось офицеров уровня от командира батальона и выше. Связывать свою судьбу с командиром взвода или роты не было смысла, убыль этих командных должностей была просто катастрофической. У командиров же уровня комполка и выше, а особенно у генералов были и постоянные отношения. Даже аббревиатуру придумали ППЖ (походно-полевая жена). Не сказать, что ППЖ были у всех поголовно, но это явление встречалось довольно часто.Есть несколько ярких примеров ППЖ. Например у прославленного маршала Жукова тоже была своя зазноба. Это жизнь. Солдатам же оставалось, так сказать, “налаживать контакты с местным населением”. Шла война, и каждый день могли убить, поэтому если отношения и были, то без обязательств.
ППЖ в вермахте
Походно-полевые жены у немцев
Совершенно по-другому обстояли дела по другую сторону линии фронта. Педантичные немцы и здесь отличились. Еще в самом начале войны начальник генштаба вермахта Гальдер среди важнейших проблем констатировал отставание борделей от войск и приказывал дать им трофейный транспорт.
Было еще несколько нюансов. Например поначалу в передвижные публичные дома девушек легкого поведения отбирали особо тщательно. Отбирались светловолосые и голубоглазые уроженки Баварии и Саксонии, ростом не ниже 175 см. И все прошедшие этот “конкурс” зачислялись на государственную службу как чиновники. И получали по 700 рейхсмарок в месяц. Для сравнения: зарплата лейтенанта вермахта была около 200 марок. Кстати, после начала Великой Отечественной в бордели для солдат и унтер — офицеров (а они были разные) начали принимать жительниц Прибалтики, а также фольксдойче с Украины и Белоруссии.
Как это было:
ППЖ
Итак, каждый немецкий солдат имел право шесть раз в месяц посетить жрицу любви. Для этого существовали специальные талоны. Кстати, офицеры могли премировать отличившихся теми же самыми талонами. Перед походом к девушкам военнослужащего осматривал врач — на предмет венерических и грибковых заболеваний. При посещении борделя солдат предъявлял документы и талон. Времени у него был один час. Ему выдавался контрацептив и предметы личной гигиены.
Жрицы любви тоже регулярно осматривались врачами. Были у них и свои нормы. Солдатский бордель, например — 600 человек в месяц. В люфтваффе норма была ниже — 60 человек в месяц. Такой вот педантизм.
Вообще, когда узнаешь все это, то не можешь понять — как так жить можно было. Все расписано по количеству дней и человек. Машины какие-то, а не люди. Так что походно — полевых жен в немецкий войсках как таковых не было. Были, конечно, случаи и долгих отношений, но они были скорее исключением, чем правилом.
